Проблемы комизма
При случае Гоголь и других своих героев охотно показывает без всякой одежды. Однако и в данном случае Гоголь обнаруживает присущее ему всегда чувство меры и такта. Он никогда не доходит до порнографии, которая нисколько не была бы смешна. Смешно
пояу-неприличие. Когда Чичиков утром просыпается у Коробочки, в «дверь выглянуло женское лицо и в ту же минуту спряталось, ибо Чичиков, желая получше заснуть, скинул с себя решительно все».
Иван Никифорович в большую жару также скидывает с себя все и в таком виде сидит в затемненной ставнями комнате. «Извините, что я перед вами в натуре», — говорит он входящему Ивану Ивановичу, но Иван Иванович этим не смущается и говорит: «Ничего».
Ноздрев ругает своего зятя словом «фетюк», причем Гоголь делает к этому месту следующую сноску: «"Фетюк" — слово обидное для мужчины, происходит от Ф, буквы, почитаемой некоторыми неприличною буквой».
Тут можно заметить, что комизм Гоголя только в очень редких случаях объясняется одной только причиной и в большинстве — несколькими сразу. Так и в данном случае сноска пародирует ученые примечания в научных статьях. Этим
жеприемом пользует […]
К этому дана сноска, что удивляться здесь, собственно, нечему, а «насчет неправильной рифмы отдать аудитору, чтобы приискал другую.
Подобных примеров полунеприличия можно было бы привести больше. Здесь уместно вспомнить еще сцену из «Ревизора», опущенную Гоголем. Унтер-офицерша жалуется Хлестакову на городничего, который приказал ее высечь: «Ей-богу! Если не веришь, кормилец, я тебе, пожалуй, знаки покажу», — на что Хлестаков отвечает: «Не нужно, матушка. Я и без того верю».
В свете изложенного может быть оценено мастерство Чехова в его рассказе «Дочь Альбиона». Здесь помещик Грябов удит рыбу в компании англичанки, гувернантки его детей. К нему на берег приходит приятель. Вдруг крючок зацепляется, и надо раздеться и лезть в воду. Услать англичанку невозможно, так как она не понимает по-русски и не уходит.
«Грябов снял сапоги, панталоны, сбросил с себя белье и очутился в костюме Адама.
— Надо остынуть, — сказал он, хлопая себя по бедрам.
