Морфология волшебной сказки
Царь может быть заменен царским сыном, крестьянином, попом. Таким образом, вопреки Веселовскому, мы должны утверждать, что мотив не одночленен, не неразложим. Последняя разложимая единица как таковая не представляет собой логического целого. Соглашаясь с Веселовским, что часть для описания первичнее целого (а по Веселовскому мотив и по происхождению первичнее сюжета), мы впоследствии должны будем решить задачу выделения каких-то первичных элементов иначе, чем это делает Веселовский.
То, что не удалось Веселовскому, не удавалось и другим исследователям. Как на пример методически очень ценного приема, можно указать на методы Ж. Бедье (Bed
ier). Ценность приемов Бедье состоит в том, что он первый осознал, что в сказке существует какое то отношение между ее величинами постоянными и величинами переменными. Он пробует это выразить схематически. Постоянные, существенные величины он называет
элементамии обозначает их греческой омегой (w). Остальные, переменные величины он обозначает латинскими буквами. Таким образом, схема одной сказки дает
w+а+b+с,другой —
w+а+b+с+п,далее
w+m+l+nи т. д. Но правильная по существу мысль разбивается о невозможность уловить эту омегу в точности. Что такое по существу, объективно представляют собой элементы Бедье, и как их выделить, это остается невыясненным (ср. Ольденбург 1903, где дана более подробная оценка приемов Бедье).
Проблемами описания сказки вообще занимались мало, предпочитая взять сказку как нечто готовое, данное. Только в наши дни мысль о необходимости точного описания становится все более и более широкой, хотя о формах сказки говорят уже очень давно. И действительно, в то время, как описаны и минералы, и растения, и животные (и описаны и распределены именно по их строению), в то время, как описан целый ряд литературных жанров (басня, ода, драма и т. д.), сказка все еще изучается без такого описания. До какого абсурда иногда доходит генетическое изучение сказки, не останавливающееся на формах ее, показал В.Б. Шкловский (Шкловский 1925, 24 и сл).
