Теория литературы
Во-вторых, в середине XVIII в. известный исследователь античного искусства И. Винкельман замечал, что эстетически воплощаться могут не только спокойствие и уравновешенность, но и порывы, страсти. Второй род "эстетического выражения" Винкельман оценивал негативно. Страстность, по его мнению, - это "нечто мимолетное", "она появляется во всех человеческих действиях вначале; уравновешенность, основательность следуют под конец". Ученый утверждал, что одобрение всего необычайного, высокопарного, бьющего на эффект, в частности, "наглой страстности поз и действий", составляет всего лишь дань "вульгарному вкусу"4.
Новизна эстетической концепции Ницше, как видно, состояла прежде всего в апологии дионисийской безудержности. И эта апология оказалась весьма созвучной символистской эстетике (в частности, суждениям А.А. Блока о "духе музыки") и ряду позднейших концепций. Так, в одной из сравнительно недавних польских работ говорится, что категория прекрасного себя исчерпала и основной эстетической ценностью ныне является воплощение силы, энергии, порыва, т. е. (21) выразительность (экспрессия). Утверждается даже, что "прекрасное ... в современной эстетике не может иметь места, оно непригодно"5.
С другой стороны, ницшеанский культ Диониса неоднократно подвергался суровой критике, в частности - русскими религиозными философами. Так, Е.Н. Трубецкой расценил дионисийскую эстетику как выражение радости "неустройству мира"6. "Дионисовой волне", замечал философ в частном письме, "полагается" разбиваться у нас "под ногами": "В жизни она нужна не для того, чтобы люди загорались Дионисовым огнем, а для того, чтобы по контрасту и в борьбе с ним зажигался другой, подлинно Божий огонь"1.
Различия между традиционно прекрасным ("аполлоновским") и эстетической явленностью стихийной мощи, порывов и страстей (возвышенное, дионисийское) миросозерцательно значимы. Первый род эстетически ценного соотносим с тем, что принято называть классической картиной (или классическим видением) мира. Это понимание бытия как единого, упорядоченного, имеющего смысл, а человека - как сущностно и органически причастного этому бытию2.
